Bolshaya Dmitrovka Street, 5/6, bld. 3

По четной стороне Камергерского переулка есть очень интересный жилой дом. Во-первых, несмотря на то, что стоит он фактически в середине переулка, адрес привязывает его к Большой Дмитровке. А во-вторых, он является прямым напоминанием о стоявшем во дворе Георгиевском монастыре.

Собственно, сам монастырь упразднили еще в 1816 году (восстанавливать его после пожара 1812 года никто не взялся), но оставались храмы, главный сделался обычным приходским, со временем трансформировавшись в своеобразный домовой храм Императорских театров. Работал храм «по профилю» и после революции, пока в мае 1930 года администрация Большого театра не потребовала снести к тому времени уже закрытую церковь для строительства мастерских. Реставраторы предложили сохранить храм, перестроив его в требуемые мастерские. Однако не удалось. На какое-то время здание храма передали под нужды столичному таксопарку, а потом снесли. На его месте была выстроена типовая советская школа № 179 как символ «социалистического просвещения вместо церковного мракобесия».

В 1816 году на его территории монастыря, на углу улицы и переулка, началось строительство помещений для священнослужителей Архангельского и Благовещенского соборов. Два корпуса вытянулись по красной линии Камергерского: одно — угловое, двухэтажное, с собственной молочной лавкой; другое — одноэтажное, Г-образное, пристроилось рядом. Здания постепенно подрастали согласно прихоти и потребностям владельцев, но окончательно изменили свой вид в 1897 году, когда архитектор Иван Гаврилович Кондратенко приступил к полной перестройке вверенного комплекса синодального ведомства. В результате на Дмитровке появилось здание «с толстыми эркерами», где в 1904 году существовала «Художественная фотография» Д. И. Песчанского, служившая «местом для явок, собраний, конференций, там же хранились литература, оружие и некоторые вещи, принадлежавшие Военно-техническому бюро», Здесь же печаталось большинство открыток с едкими карикатурами зубного доктора Чемоданова, что «хотел быть врачом, но врачевать не отдельных индивидуумов, а общественные язвы, и орудием исцеления избрал не скальпель, а перо и карандаш».

В Камергерском переулке доходный дом комплекса с современным адресом Большая Дмитровка, д. 5/6, стр. 3 вобрал в себя изрядно перестроенные кельи Георгиевского монастыря 1806 года. Особенность планировки определила именно необходимость включения уже существующего строения в новое, потому по продольной оси и сейчас явно выделяется капитальная стена, ранее служившая дворовым фасадом. Первый этаж отводился под магазины, остальные занимали квартиры, сдаваемые внаем. Ну, а подвалы у здания, старые, сводчатые, хранят свои тайны и по сей день. В этом же дворе сохраняется еще один неисследованный остаток древнего монастырского ансамбля – строение 2, сильно перестроенный Игуменский корпус, возможно, включивший объемы XVII века.

В 1940 — 1950-х годах ряд интерьеров переделали, и от того времени сохранялось лишь оформление кафе «Артистическое» (которое, меняясь, существовало здесь с 1903 года) — массивная лепка, роспись потолков, колонны с позолоченными капителями, мраморные камины... Ныне и оно утрачено.

В этом же доме 16 мая 1886 года родился поэт В.Ф. Ходасевич, а в 1947-1953 годах. в коммунальной квартире жил и работал композитор С.С. Прокофьев. Сергей Сергеевич скончался от гипертонического криза 5 марта 1953 года, в день смерти Сталина. Дирижер Геннадий Рождественский вспоминал: «О кончине я услышал от знакомых по телефону. В консерватории нашлось несколько человек, которые решили пройти в проезд МХАТа (ныне Камергерский) - поклониться великому праху. Помню, что в этой группе были композитор Карен Хачатурян и пианист Лазарь Берман. Но пройти туда было почти немыслимо - весь центр был оцеплен. Нам все же удалось уговорить какого-то лейтенанта, он нас пропустил. Прокофьев лежал на тахте в маленькой комнате. Рядом - этажерка с нотами (он работал над балетом "Каменный цветок") и полка с пластинками фирмы RCA на 78 оборотов - с записями его произведений. Траурная церемония должна была пройти на следующий день в Союзе композиторов на Миусах. Но шла многотысячная толпа, и подогнать автобус к дому оказалось невозможно. Тогда гроб с телом композитора понесли на руках шестеро студентов-добровольцев. Два километра они прошли за пять часов, иногда опуская свою печальную ношу на мерзлый тротуар, чтобы отдохнуть. Потом была траурная церемония, на которой Шапорин сказал, что Прокофьев был "почти гениален..."»

24 июня 2008 года в доме открылся музей С.С. Прокофьева, занимающий два этажа. Экспозиция включает воссозданную обстановку находившейся здесь квартиры композитора, рассказывает о наиболее значительных произведениях, событиях, творческих контактах последнего двадцатилетия жизни и творчества С.С. Прокофьева. В мемориальном кабинете композитора демонстрируются подлинные вещи, предметы мебели, сопровождавшие жизнь Прокофьева.

Здание является объектом культурного наследия регионального значения.

There is a very interesting apartment building on the even-numbered side of Kamergersky Lane. Firstly, despite its actual location in the middle of the lane and far from its end, in terms of its address, it is bound to Bolshaya Dmitrovka Street. Secondly, this building is a remnant of the monastery of St. George that once stood right in its courtyard. In fact, the monastery proper was terminated as far back as 1816 (it burned down during the Fire of 1812, and no-one got round to restoring it), but there were still several temples remaining. The monastery’s former main church eventually became a simple parish church, later transformed gradually into a sort of a private chapel for the Imperial Theatres located nearby. After the revolution, it remained a church until May 1930, when the administration of the Bolshoi Theater requested the city authorities to demolish it in order to build some workshops for the theater. Several conservators and restorers suggested keeping the temple intact and rebuilding it to accommodate the workshops, but it wasn’t meant to be: the church building was given to Moscow’s taxi company, and some time later, it was demolished. In its place, a typical Soviet school was built as a symbol of ‘socialist education triumphing over religious obscurantism’. In 1816, on its territory of the monastery, at the corner of Bolshaya Dmitrovka Street and Kamergersky Lane , construction of premises for clergymen of the Archangel and Blagoveshchensky cathedrals began. Two structures were erected along Kamergersky Lane, one of them being a two-storey corner building housing a dairy shop, the other - one-storey, L-shaped, at the side of the first. The two buildings grew more floors little by little, in accordance with the needs and whims of their owners, but in 1897, their appearance underwent a drastic change, as the architect Ivan Kondratenko began a complete renovation of the complex as ordered by the Synod, the highest governing body of the Russian Orthodox Church. As a result, the so-called ‘building with wide bay windows’ appeared on Bolshaya Dmitrovka. In 1904, it housed the Khudozhestvennaya Photographia (‘Artistic photography’) photographic shop of D.Peschanskii, that, according to the man himself, served as a ‘place for encounters, meetings and conferences, and was also used to keep the books, weapons, and some other possessions of the Technical Bureau of the Army’. The studio also printed most of the controversial postcards containing the caustic cartoons by the Russian dentist Mikhail Chemodanov — he who ‘wanted to be a doctor, not the kind that cures individuals, but the one that fights the ailments of the social kind, and chose as his instrument a pen and a pencil rather than a scalpel’. Back in 1806, the rental apartment house of the Kamergersky Lane complex – the one that is now at Bolshaya Dmitrovka, 5/6, bld. 3 — incorporated the considerably renovated monastic cells of St. George’s Monastery. The need to fit an already existing building into a new one was what determined the house’s engineering aspects, so even now, its load-bearing wall, which used to be the rear façade of the older building, stands out in the longitudinal aspect. The first floor was where various small businesses were located, while the rest of the building was occupied by tenements. As for the old, vaulted basements of the building — they still keep their secrets to this day. There is another, unexplored part of the ancient complex of the monastery nearby – it’s building 2, which is actually the heavily rebuilt quarters of the monastery’s hegumen that possibly includes structures dating back to the 17th century. In 1940’s and 1950’s, some interiors were rebuilt, and the only thing that was left intact was the interior of the Artisticheskoye (‘Artistic’) café (it existed there since 1903, having survived numerous changes): massive plasterwork, painted ceilings, columns with gilded capitals, marble fireplaces... Now, even these are gone forever. The poet V. Hodasevich was born in this very house on May 16, 1886. In 1947-1953, the famous composer Sergey Prokofiev lived and worked here in a communal apartment. Prokofiev died of a hypertensive crisis on March 5, 1953 — the day when Joseph Stalin. The conductor Gennady Rozhdestvensky recalled: ‘I heard about his death from some friends who called me on the phone. There were just a few people at the conservatory, who decided to go to MKHAT (Moscow Academic Art Theatre) passage (which is now known as Kamergersky Lane) to pay last respects to him. As far as I recall, the composer Karen Khachaturian and the pianist Lazar Berman were in this group. But getting there was almost impossible as the whole city center was sealed off by police. We did manage to persuade some lieutenant who allowed us in. Prokofiev was lying on a couch in a small room. Next to the couch was a stand with some sheet music (he had been working on ‘The Stone Flower’ ballet) and a shelf with RCA 78 RPM records with recordings of his works. The funeral ceremony was to be held the next day at the Union of Composers in the Miusy district. But there was a crowd of thousands of people passing by the house, and it was impossible to drive the bus close to the door. Then six student volunteers took the coffin with the composer’s body. It took them five hours to cover two kilometers; sometimes, they put their sad burden on the frozen sidewalk to rest a little. Later, there was a funeral ceremony, the one where Shaporin said that Prokofiev had been “almost a genius...”’ On June 24th, 2008, a museum dedicated to Sergey Prokofiev was opened in the building; it occupies two floors. The exhibits include the reconstructed interior of Sergey Prokofiev’s apartment and tell a lot about the most significant musical compositions, events, and encounters of the last twenty years in his life and work. The composer's authentic items, including several pieces of furniture can be seen in his former study, now a memorial. According to the Russian law, the building is considered to be an ‘cultural heritage object of regional significance’.