2006. Бумага, соус, пастель. 66 х 48 см.
2006. Бумага, соус, пастель. 55 х 48,5 см.
2006. Бумага, соус, пастель. 66х48 см.
Работу над художественным воплощением образов любимого писателя Илья Глазунов начал ещё в студенческие годы. В 1956 году были созданы первые иллюстрации к роману «Идиот» − изображения князя Мышкина, Настасьи Филипповны и Рогожина, приобретенные московским музеем Ф.М. Достоевского для своего собрания с первой персональной выставки художника в ЦДРИ. В галерее Ильи Глазунова экспонируются более поздние авторские повторения этих работ.
Образ князя Мышкина убедительно передает душевную чистоту героя, которого сам Ф.М. Достоевский называл «князь-Христос». Иллюстрация точно соответствует литературному описанию персонажа: молодой человек лет двадцати шести, белокур, со впалыми щеками и востренькою бородкой, приятным, но бесцветным лицом и большими, голубыми глазами. Илье Глазунову удалось передать в иллюстрации и описанное Ф.М. Достоевским странное выражение его лица, по которому с первого взгляда угадывалась падучая болезнь. За 2 года до создания экранизации романа 1958 года режиссер Иван Пырьев видел эту работу, которую посчитал абсолютно соответствующей литературному образу, и впоследствии благодарил Илью Сергеевича за помощь при создании образа киногероя, воплощенного актером Юрием Яковлевым.
Каждый образ любовного треугольника романа «Идиот» выполнен в излюбленной художником технике, сочетающей градации черного тона соуса и цветовые акценты пастели. Цвет в этих работах используется минимально, что подчеркивает наиболее характерную черту персонажа. Небесно-голубые глаза отражают по-детски открытую миру натуру Мышкина, красный воротник – горячий темперамент купца Рогожина, порабощенного земными страстями, цвет губ и карих глаз Настасьи Филипповны усиливает магнетическую притягательность ее образа. К этой героине произведения Ф.М. Достоевского у художника было особое отношение. И.С. Глазунов писал о ней: «Она загадочна, как загадочна вообще душа женщины. В ней переплетаются образ «красоты страшной силы» с мистическим реализмом странности изломанной любви, преданности, своеволия, истерического грозового накала страсти – словом, все, что было свойственно женщинам, которых любил Достоевский. Это был его тип женщины… <…> Считаю, что в мировой литературе нет более сложного и волнующего образа, чем Настасья Филлиповна. Она как больная птица, не могущая лететь; она и жертва, и насильница».