Перед гением Александра Пушкина поэт преклонялся, хотя и пережил в юности краткий период «литературного нигилизма», когда пытался отрицать талант великого предшественника. Позже Есенин признавался: «Пушкин – самый любимый мною поэт. С каждым годом я воспринимаю его все больше и больше, как гения страны, в которой я живу». «Постичь Пушкина – это уже нужно иметь талант. Думаю, только сейчас мы начинаем осознавать стиль его словесной походки».
Друг Есенина, поэт Матвей Ройзман, вспоминал:
«Как-то, зимней ночью 1923 года, мы возвращались по Тверскому бульвару из Дома печати. Готовясь ступить на панель Страстной (ныне Пушкинской) площади, он также оглянулся и воскликнул:
– Смотри, Александр – белесый!
Я посмотрел на памятник и увидел, что освещенный четырехгранными фонарями темно-бронзовый Пушкин и впрямь кажется отлитым из гипса. Есенин стал, пятясь, отходить на панель, на мостовую, то же самое сделал и я. Светлый Пушкин на глазах уходил, как бы исчезая в тумане. Возможно, это имело какое-то влияние на посвященное Александру Сергеевичу стихотворение, которое Сергей прочитал 6 июля 1924 года на митинге в день стодвадцатипятилетия со дня рождения великого поэта, стоя на ступенях памятника:
Блондинистый, почти белесый,
В легендах ставший как туман,
О, Александр! Ты был повеса,
Как я сегодня хулиган...»
