Прогулка начнется... с Лялиного переулка. Вернее – с московских «пяти углов». Сам Лялин – небольшой переулок протяженностью около 600 метров расположен в Басманном районе столицы. От улицы Покровки, пересекая Лялину площадь, он выходит к Подсосенскому переулку. Лялина площадь – действительно перекресток пяти улиц (две части Лялина переулка, Барашевский, Большой и Малый Казеные переулки), появилась в Москве после пожара 1812 года как площадь, где погорельцы могли оставить под надзором околоточного свои вещи, пока ищут, где разместятся. В моей же жизни Лялин переулок был частью маршрута, по которому в детстве мы с мамой следовали до места ее работы – НИИ гигиены труда и профзаболеваний на улице Воронцово поле, по дороге разглядывая те дома, что попадались нам по пути. Иногда шли и по Подсосенскому, мимо «дома с маками». Институт размещался между домами 12 и 16 в красно-кирпичном здании бывшей Евангелической больницы, построенной в начале ХХ века. В нем до сих пор частично сохранились старинные интерьеры, витражные окна и кованые лестничные перила. Мама рассказывала, что, когда в институте затеяли реорганизацию, выбрасывали старую мебель, а ей как симпатичной молоденькой сотруднице радиоизотопной лаборатории завхоз предлагал рабочих, чтобы отнести зеркала и шкафы к ней домой. Ей пришлось отказаться. И мужчина не нравился, и в коммунальную квартиру на улице Чкалова (так тогда назывался Земляной вал) они бы не прошли по высоте. Еще на Лялином переулке работала булочная, где мы всегда покупали свежий хлеб, а недалеко от него – магазин, куда по просьбе родителей я ходил за развесной сметаной.

Совсем недалеко от Лялиного переулка, на улице Жуковского, 19, во дворе находится тот самый дом, в котором я вырос. Строение 2. Невзрачный желтый четырехэтажный дом. Одна квартира на этаже. Этот дом был построен в 60-х годах XIX века и несколько раз надстраивался и переустраивался. Хозяин владения жил в нашей квартире, которая тогда была на втором этаже. В 1897 году семьей московского предпринимателя Прейса, инженера, создателя авиадвигателей и аэросаней, владевшего собственным конструкторским бюро, наш дом был еще раз перестроен, а на самой улице Жуковского появилось строение 1, квартиры в котором (богатые московские квартиры по 150-200 метров, с каминами и печами) сдавались внаем. О нем я недавно рассказывал. Интерьер моей квартиры, которая на момент моего рождения (и до 2009 года) была коммунальной, поражал любого, кто к нам приходил: в ней была печь с изразцами, наборный паркет, огромные портальные двери, а на антресоль, где расположены ванная комната, туалет и два подсобных помещения, вела внутриквартирная лестница на семь ступенек. Перед входом в квартиру лежит метлахская плитка, а рядом с дверным звонком висит сохранившаяся с дореволюционных времен табличка «Прошу звонить». Сейчас эта квартира принадлежит другому владельцу. Он занимается ее реставрацией, сохраняя при этом аутентичность квартиры, чему я несказанно рад – недавно вот порадовался фотографиям с отчищенной от краски лепниной, которые мне переслали.

В первый класс я пошел в школу номер 310. Она совсем рядом – в Большом Харитоньевском переулке. Школа ведет свою историю с 1933 года. Особенно мне запомнилась площадка перед зданием, посвященная героям пушкинских сказок – здесь можно было видеть скульптуры Лешего, Святогора. Площадку эту даже снимали в кино. А сегодня, когда вдруг идешь по этой улице, вспоминаешь, как зимой водители погрузчиков из типографии (она была напротив нашего дома) устраивали гонки и дрифтовали среди сугробов с огромными ролями бумаги, потом проходишь мимо загадочного особняка за забором (где когда-то жил Н. Жуковский), потом сворачиваешь внутридворовым проходом – и вот ты у очередного московского «франкенштейна» – Чистопрудный бульвар, 11, строение 2. Это дом 1870-х годов, который возвели по заказу М.З. Шамхарова. Он не так давно надстроен несколькими этажами. Но в основе своей – это чудесный дом петровского времени, своды которого сохранились до настоящего времени. Основу здания составляют палаты 1690 года постройки, в которых, в 1830-40-х годах проживал известный скульптор И.П. Витали. И именно здесь он встречался с живописцем Карлом Брюлловым, здесь хранилась его замечательная коллекция слепков и эскизов.

От школы мы проследуем к следующему пункту нашего мини-маршрута – Чистым прудам. Единого мнения о происхождении названия «Чистые пруды» нет. По одной из версий на месте нынешнего пруда в XVII веке находились «поганые пруды». Такое название связывают с тем, что в водоем отправляли отходы из располагавшихся рядом на Мясницкой улице мясных лавок и боен. А свое современное название «Чистые пруды» якобы получили после того, как в конце XVII века князь Александр Меньшиков велел очистить «поганые пруды» и запретил сбрасывать туда нечистоты. Но это – лишь одна из версий. Считается, что с той поры они стали одним из любимейших мест москвичей для прогулок и отдыха. Здесь, конечно, проводила время и моя семья. Когда гуляли с собакой, катались на коньках, на лодочках, захаживали и в экзотический тогда ресторан «Джалтаранг». Я очень любил индийские пряные, острые лепешки и пирожки с овощами, похожие на самсу.

Пройдя по парковой зоне Чистых прудов и свернув налево, мы окажемся на улице Мясницкой. Одной из точек притяжения в детстве для меня был Главпочтамт (Мясницкая, 26). Мой отец, Игорь Петрович Смирнов, художник-график, шрифтовик и дизайнер книги занимался некоторое время созданием плакатов для Союзгосцирка и Москонцерта, и у нас дома всегда были перья, рейсфедеры, тушь и чернила, однако трогать эти инструменты было строго запрещено. И вот Главпочтамт в этом смысле стал местом, где можно было вдоволь наиграться с чернилами. На столах, выполненных на манер пюпитров со столешницей, расположенной под уклоном, стояли чернильницы-«непроливайки» – баночки со скругленными краями, а рядом лежали ручки с металлическими перьями, привязанные суровой ниткой – экзотика для современного поколения. В отделении телеграфа можно было воспользоваться пером и чернилами, чтобы порисовать на бланках или, например, написать и отправить шуточную телеграмму папе. В наши дни, в эпоху мгновенных сообщений, люди практически перестали писать друг другу бумажные письма, хотя в них есть своя романтика и очарование.

А напротив Главпочтамта на Мясницкой, 19 находится знаменитый магазин «Чай-Кофе». Это еще одно место, куда я захожу, чтобы окунуться в ностальгию. У моих родителей была традиция пить кофе, заваренный в турке. Отец придумал свою концепцию приготовления напитка, перемалывая кофейные зерна до определенного состояния. Много лет спустя я узнал, что дом этот принадлежит тщеславию купца Перлова, а внешний его облик в псевдокитайском стиле – результат работы архитектора Карла Гиппиуса, архитектора и аквариумиста, но тогда, в юные годы, для меня этот магазин был местом, где можно было купить кофе и сладости, полюбоваться необычными интерьерами, красивыми китайскими вазами. Родителей уже давно нет в живых. А в чайном магазине и сегодня все почти так же, как в детстве, – те же сорта кофе, тот же неповторимый аромат. Фигуру Гиппиуса я тоже очень люблю: это архитектор, который предпочел после революции строить дома для животных, а не для людей.

Продолжим путь по Мясницкой и пройдем в сторону торгового дома «Гледиз» (Мясницкая, №8/2 с 1). В его павильонах продавали изящные фигурки, изделия из хрусталя и фарфора, серебряные столовые приборы и фаянсовую посуду. Помню себя восьми- или десятилетним, когда мы с братом заходили сюда, чтобы полюбоваться необычным ассортиментом магазина. Большое впечатление производили на нас деревянные шкафы-витрины, в которых располагался фарфор – их, как и сам дом, спроектировал Ф.О. Шехтель. Здание магазина построили в 1899 – 1903 годах. Тогда его владельцем был крупнейший мануфактурщик Матвей Кузнецов. Как и в нашем детстве, в те времена здесь торговали изделиями из фарфора. После революции некоторое время в нем были другие организации, а с конца 1960-х в магазине снова стали продавать посуду. Интересно, что Управление товарищества Кузнецова постепенно стало центром проведения литературных встреч и художественных выставок. Организация культурных мероприятий была своеобразным рекламным ходом, с помощью которого Матвей Сидорович расширял круг покупателей, привлекая представителей интеллигенции. В 1907 году на втором этаже магазина проходила выставка картин «Голубая роза», устроенная редакцией журнала «Золотое руно». В мероприятии приняли участие такие художники, как Николай Крымов, Павел Кузнецов, Николай Сапунов, Мартирос Сарьян, Сергей Судейкин и другие. Выставка стала своеобразной точкой отсчёта расцвета русских символистов.

Центральный детский магазин станет очередным пунктом нашего маршрута. В средних классах я увлекся судомоделированием. Когда для занятий в кружке необходимо было приобрести очередную модель корабля, ее можно было найти именно в «Детском мире». Вместе с ребятами мы покупали образцы и по их лекалам изготавливали детали для собственных поделок. Некоторые приезжали сюда поглазеть на немецкую железную дорогу – недостижимую мечту школьников СССР, съесть мороженое в хрустящем рожке, купить ралли «За рулем», набор «Юный химик» или конструктор, а еще лампочки для игрушек и гирлянд и батарейки для танка. Учась в старшей школе, я знал, что этот магазин был единственным местом, где можно было по сходной цене купить записи иностранных исполнителей, под лестницей –плакаты с героями любимых фильмов и фотографии рок-исполнителей. Ты также мог прийти сюда с пустой кассетой и записать в одном из музыкальных ларьков любимые композиции групп «Кино», «ДДТ», «Аукцыон» или «Наутилус Помпилиус».

От Центрального детского магазина пройдемся до станции метро «Китай-город» –заключительной точки нашего маршрута. Это поистине уникальная станция. Выходы из ее вестибюлей ведут в разные направления, создавая огромный подземный лабиринт. По сути, это единый большой пересадочный узел для двух станций метро. При строительстве станции «Китай-город» впервые применили кроссплатформенную пересадку: между одноименными станциями образован переход, по которому пассажиры могут пересаживаться с одной ветки метро на другую. Но если направление нужно было поменять, то приходилось идти по короткому переходу, расположенному в центре станции. В детстве здесь было сложно не заблудиться. Всем, кроме меня. Если перед тобой эскалатор – над тобой Славянская площадь, если ступеньки – то выход в Ильинский сквер. Никогда не путался.

Моя бабушка работала водителем троллейбуса во втором троллейбусном парке. Больше всего она любила маршрут №24, который отправлялся от станции метро “Красные ворота» («Лермонтовская») и следовал по Новой Басманной, Красноказарменной, Доброслободской и другим историческим улицам до Авиамоторной. Часто я ездил с ней, наблюдая город через огромный «экран» – лобовое стекло троллейбуса. Поездки сопровождались рассказами бабушки о зданиях, которые встречались на пути, некоторыми фактами о любимом городе, нашей семье. У моей бабушки, Зои Ивановны Галченко, было трое детей, и она иногда шутила – «Вот, катаемся мы, Филиппок, между двумя сестрами (мы жили на Чистых прудах, а тётя Лида, ее сестра, до сих пор проживает на Авиамоторной – Ф.С.), вот бы еще Стасик (это ее сын – Ф.С.) куда-нибудь на маршрут поселился... Получится, что на велосипеде по коридору весело мчимся». В год, когда Московский троллейбус заменили электробусом, я сочинил два маршрута. И назвал их «Соединяя районы на 24-й голубой стреле».